Шелдон рос необычным ребёнком с самого начала. Пока другие мальчишки гоняли мяч во дворе, его мысли занимали сложные уравнения и устройство Вселенной. Дома понимания он почти не находил. Мать, глубоко верующая женщина, чаще водила его в церковь, чем в библиотеку, молясь о том, чтобы сын стал "нормальным". Отец, в прошлом тренер школьной футбольной команды, после работы обычно отдыхал в кресле с банкой пива, изредка бросая на сына недоуменный взгляд. Разговоры за ужином у них не клеились: отец обсуждал спорт, а Шелдон мог внезапно поинтересоваться физическими свойствами нейтрино.
Со сверстниками дела обстояли ещё сложнее. Одноклассники считали его странным и избегали. Их игры казались Шелдону примитивными и бессмысленными. Вместо того чтобы собирать карточки с бейсболистами, он в десять лет составлял подробный план, как достать материалы для собственного небольшого реактора. Однажды он серьёзно спросил у школьного библиотекаря, в каких ближайших учреждениях теоретически можно раздобыть обогащённый уран для важных опытов. После этого разговора за ним стали пристально наблюдать.
Его комната напоминала лабораторию: книги по квантовой механике лежали на полках рядом с детскими энциклопедиями, а на столе вместо моделей машинок стояли собранные им из подручных средств приборы. Он чувствовал себя одиноко, но это одиночество заполнялось жаждой знаний. Научные журналы и передачи заменяли ему друзей. Шелдон учился находить утешение в сложности мироздания, когда простой человеческий мир оказывался для него слишком запутанным и нелогичным.
